Он молод, но его нет ВКонтакте. За плечами художника - сильные семейные театральные корни, сплетенные из нескольких поколений (дедушка - народный артист РСФСР, папа - заслуженный артист России, бабушка — театральный критик). Он рисовал всю жизнь, но при этом до 15 лет мечтал стать актером. Редко использует яркий цвет в своих спектаклях, но яркий как личность. Что хочет доказать один из самых загадочных художников БДТ самому себе в спектакле «Тартюф»? Как связаны великий немецкий график и папа художника? Каким будет театр через 500 лет? Об этом и многом другом в этом  интервью.

- У меня НЕ БЫЛО ВАРИАНТОВ, кроме как попасть в театр. Петр Владленович, как театральный человек понимает в чём дело. «Коготок увяз, всей птичке пропасть». Трудно объяснить, но нет вариантов. Я, может быть, и рад был. Как в любой театральной семье - у нас всё пропитано разговорами о театре. Вариантов пойти в другую сферу нет. С одной стороны, можно сказать: «Ах, как прекрасно!», с другой - это же трагедия театральных семей: настоящая человеческая трагедия.

- В ДЕТСТВЕ я ходил на спектакли для своего возраста, но совершенно ничего не помню. У меня была любимая сказка «Поющий поросенок», в которой папа играл волка. Больше всего я любил ездить с родителями на «выезд». Причем я этого хотел сам. Все говорили, что ты там будешь делать, это какой-то пионерлагерь, а мне нравилось, специально напрашивался.

- Я долго хотел быть актёром и даже пошел на подготовительные курсы в театральное училище. Когда мне было 2 года показывали сказку, в которой играл мой папа, и я ее по семейной легенде внимательно посмотрел. В тот момент решил, что вырасту и БУДУ артистом. Но надо же для этого что-то делать: ходить в кружки, учить стихи, выступать в самодеятельности, танцевать, петь. Я ничего этого не делал, был максимально замкнутым ребенком.

- Но я всю жизнь РИСОВАЛ: ходил в разные художественные кружки. Если ты всю жизнь рисуешь, то, наверное, надо в эту сторону и думать, но для меня это были две параллельные вещи. Я принял решение, когда пришел в 15-16 лет на подготовительные актерские курсы. Тогда подумал, что я делаю, зачем пошёл в артисты? Может в художники? А где совмещаются эти две профессии? В ремесле театрального художника.

- Босха очень ЛЮБИЛ. Сначала БОЯЛСЯ ужасно, когда в 5 лет брал огромный том c картинами этого художника, потом полюбил, стал осмысленно его листать. Вообще, в любой театральной семье есть свои театральные альбомы, посвященные спектаклям. Мне очень нравилось рассматривать в них эскизы декораций.

- Cамое сильное ВЛИЯНИЕ, как на художника на меня оказали Хорст Янссен и папа. Хорст Янссен - великий немецкий график. В Новосибирске была его выставка. Я на ней не присутствовал, потому что был ещё маленький, но дома лежал каталог этой выставки, который я залистал до дыр. А папа - артист, но при этом всегда рисовал. Все его тексты пьес, которые он читает при подготовке к роли всегда были изрисованы, я любил их рассматривать. Для меня это была большая школа.

- С режиссёром Петром Незлученко у нас схожее поле ЮМОРА, а это самое главное. Если люди соприкасаются какими-то полями своего юмора, что еще нужно? До нашего театра у нас были совместные спектакли, только там Пётр был артистом. И это было потрясающее совершенно соприкосновение.

- В спектакле «Тартюф» я хочу ДОКАЗАТЬ, что у меня есть чувство юмора, потому что я человек трагический. Я часто в этом сомневаюсь. Если у меня получится самому себе это доказать, значит для меня получился спектакль.
Смех смехом, а пойди самому себе докажи, что у тебя есть чувство юмора? А вдруг нет? И все, смысл тогда заниматься этой профессией если его нет. Даже не смысл заниматься этой профессией: есть ли смысл жить если у тебя нет чувства юмора?

- Я вижу БУДУЩЕЕ ТЕАТРА как искусства довольно глобально. Потому что в современном мире театр - это единственная институция, которая занимается прямой человеческой коммуникацией. Я могу посмотреть кино на ноутбуке, послушать музыку, но я буду отстранен от этого всего, передо мной есть какая-то спасительная стена. Театр - бесконечно оплодотворён современным искусством, а современное искусство бесконечно оплодотворяется театром — на стыках возникает поэзия. В этом цель, важность и смысл театра - в настоящем подлинном контакте.

- Сейчас у нас есть привычная 4-я стена - наше кресло. Мы тоже, как по телевизору, смотрим какой-то спектакль, но я, надеюсь, - это отживающая форма театра, она будет отживать долго, может быть лет 500, но надеюсь когда-нибудь отомрет.

- Люблю цвет. Яркий цвет-это СИЛЬНЫЙ ЖЕСТ, для него должно быть какое-то основание. Если для передачи смысла он нужен, то с радостью его использую. Если открывается занавес и там просто кричащий яркий цвет, заполняющий собой всё, и кроме этого цвета больше ничего не видно, то для этого нужны серьезные основания. Если в спектакле цветовая гамма сдержана, то я понимаю, что цвет - не главное и начинаю обращать внимание на что-то другое. Приглушенный цвет, как правило, - способ выявить не цветовые смыслы. Даже в собственной жизни мне нужны основания, чтобы надеть яркую одежду. Каждый цвет несет какое-то высказывание. Каждый про что-то.

Книга, которая больше всего впечатлила всего за последнее время
Марина Абрамович «Пройти сквозь стены».

Самое сильное впечатление которое я получил от книги в жизни
«Сто лет одиночества» (Г. Маркес).

С Евгением в нашем театре впервые был поставлен спектакль без использования театрального света, но при этом свет - одно из главных действующих лиц.

Он поставил более 55-ти спектаклей в разных театрах страны, два из них в нашем театре — спектакль «Папа» (Ф. Зеллер) и «Тартюф» (Ж.Б.Мольер).

Спектакль поставлен при поддержке Федерального проекта "Культура малой Родины".